ГИБЕЛЬ ПОЛЬШИ

 

   1 сентября на рассвете Германия напала на Польшу. В  тот  же  день  утром

последовал приказ о мобилизации всех наших вооруженных сил.  Премьер-министр

попросил меня посетить его вечером на Даунинг-стрит. Он сказал мне,  что  не

видит никакой  надежды  на  предотвращение  войны  с  Германией  и  что  для

руководства ею предполагает создать  небольшой  военный  кабинет  в  составе

министров, не возглавляющих  никаких  министерств.  Насколько  он  понимает,

лейбористская партия не желает участвовать в национальной  коалиции.  Но  он

надеется, что либералы присоединятся к нему. Он предложил мне войти в состав

военного кабинета. Я принял его предложение без возражений, и на этой основе

у нас состоялся долгий разговор о людях и планах.

   Позже я узнал, что 1 сентября в 9 часов 30 минут вечера Англия предъявила

Германии ноту и что 3 сентября в 9 часов утра за ней последовал ультиматум.

 

   x x x

 

   Английское правительство стало очевидцем быстрого и  почти  механического

уничтожения более слабого  государства  в  согласии  с  методами  и  давними

планами Гитлера. Польша была открыта германскому вторжению  с  трех  сторон.

Всего армии вторжения состояли из 56 дивизий, в том числе 9 танковых.

   По  численности  и  вооружению  польская  армия  не  могла   тягаться   с

наступавшим противником, да и диспозицию ее нельзя было  признать  разумной.

Все польские вооруженные силы были разбросаны вдоль границ Польши.  Резервов

в центре не было. Гордо и высокомерно отвергая германские притязания, поляки

тем не менее боялись, как бы их не обвинили в провокации, если они  проведут

мобилизацию заблаговременно, чтобы противостоять накапливавшимся вокруг  них

силам. 30 дивизий, представлявших лишь две трети польской действующей армии,

были готовы или почти готовы  принять  на  себя  первый  удар.  Быстрота,  с

которой развивались события, и энергичное вмешательство  германской  авиации

не позволили остальной части польских вооруженных  сил  выйти  на  передовые

позиции, пока все не было кончено, и они приняли участие  лишь  в  последних

фазах катастрофы. Таким образом, на большом протяжении 30  польских  дивизий

оказались лицом к лицу с почти вдвое превосходящими силами, не имея за своей

спиной никакого прикрытия. Они  уступали  немцам  не  только  численно;  они

сильно отставали и в артиллерии, а девяти германским танковым  дивизиям  они

могли противопоставить лишь одну бронетанковую бригаду. 12  бригад  польской

кавалерии мужественно атаковали полчища танков и  бронемашин,  но  не  могли

причинить им вреда своими саблями и пиками. 900 самолетов первой  линии,  из

которых, пожалуй, лишь половина была современной конструкции, были захвачены

врасплох, а многие уничтожены еще на земле.

   По плану Гитлера, германские армии выступали в поход 1 сентября;  впереди

них германская авиация наносила удар по польским эскадрильям на  аэродромах.

За два дня польская авиация была фактически уничтожена. За неделю германские

армии вторглись в глубь Польши.  Повсюду  им  оказывалось  мужественное,  но

тщетное сопротивление. Все польские  армии  на  границах,  кроме  познанской

группы,  фланги  которой  были  глубоко  изогнуты,  были  отброшены   назад.

Лодзинская группа была расколота  надвое  главными  силами  германской  10-й

армии. Половина  отступила  на  восток,  к  Радому,  другая  была  вынуждена

отступать на  северо-запад.  В  прорыв  устремились  две  танковые  дивизии,

двигавшиеся прямо на Варшаву. Севернее германская 4-я армия достигла  Вислы,

форсировала ее и двинулась вдоль реки, наступая на Варшаву. Только  польская

северная группа сумела несколько  задержать  германскую  3-ю  армию.  Вскоре

поляки были обойдены с флангов и откатились к реке Нарев, единственной,  где

заранее была подготовлена довольно сильная  оборонительная  система.  Таковы

были результаты первой недели блиц-крига.

   Вторая неделя ознаменовалась ожесточенными боями, и к концу  ее  польская

армия, насчитывавшая номинально  около  двух  миллионов  человек,  перестала

существовать как организованная сила.

   Наступила очередь Советов. 17 сентября русские армии хлынули через  почти

незащищенную польскую восточную границу  и  покатились  широким  фронтом  на

запад.  18  сентября  они  оккупировали  Вильнюс  и  встретились  со  своими

германскими партнерами в Брест-Литовске.

   Гибель Польши и ее полное покорение шли быстрыми темпами.  Незахваченными

оставались Варшава и Модлин. Блестящее сопротивление Варшавы, в значительной

мере возникшее из стихийного сопротивления ее граждан, заранее было обречено

на  неудачу.  После  многих  дней  сильной   авиационной   бомбардировки   и

артиллерийского обстрела, причем много  артиллерийских  орудий  было  быстро

переброшено по автострадам с неподвижного Западного фронта, Варшавское радио

перестало исполнять польский национальный гимн и Гитлер вступил в  развалины

города. Модлин, крепость в двадцати милях  ниже  по  течению  Вислы,  принял

остатки торуньской группы и боролся до 28 сентября. Так за  один  месяц  все

было кончено  и  страна  с  населением  в  35  миллионов  человек  попала  в

беспощадные  тиски  тех,  кто  добивался  не  только  ее  завоевания,  но  и

фактического порабощения и даже уничтожения большей части ее населения.

 

   x x x

 

   В сентябре президент Рузвельт обрадовал меня личным письмом. Я встретился

с ним лишь один раз во время прошлой войны на  обеде  в  Грейз  Инн,  и  эта

великолепная юная и мощная фигура произвела  на  меня  большое  впечатление.

Однако тогда мы лишь поздоровались друг с другом.

   Президент Рузвельт - Черчиллю 11 сентября 1939 года "В мировую  войну  мы

занимали с Вами одинаковые посты *, и я хочу сообщить Вам, как я рад  Вашему

возвращению в военно-морское министерство. Я понимаю, что стоящие перед Вами

проблемы  осложняются  новыми  факторами,  но  в  основном  они  не  слишком

изменились. Я хочу, чтобы Вы и премьер-министр знали, что я всегда буду рад,

если Вы лично будете держать меня в курсе всего, о чем  Вы  хотели  бы  меня

осведомить. Можете в любое время посылать мне запечатанные письма через свою

или мою дипломатическую почту.

   Я очень рад, что Вы успели закончить книги о Мальборо до  того,  как  все

это началось. Я прочел их с большим удовольствием".

   Я сразу же  откликнулся  на  письмо,  подписав  его  псевдонимом  "Бывший

военный моряк". Так началась наша долгая и памятная  переписка,  включающая,

пожалуй,  по  тысяче  писем  с  обеих  сторон  и  продолжавшаяся  до  смерти

Рузвельта, последовавшей пять с лишним лет спустя.